МаринаВасильева

У нас была огромная школа, самая большая в Пскове. Несколько зданий, несколько отделений, среди них было и отделение искусств. Учились там одни заучки! Я, конечно, ходила в театральный кружок. Мы шутили, что однажды я приеду, типа актриса МХАТ, шутили про «Оскар». В итоге я закончила Школу-студию МХАТ и снялась у Звягинцева, фильм номинировали на «Оскар». Я, видимо, слишком много шутила на эту тему. И всё случилось.

Мастерская для меня стала домом. Брусникин нам сейчас говорит: «Не унывайте, не унывайте». Мама мне постоянно говорит, что уныние — самый большой грех. Но я в очень понуром состоянии. Если вдруг Мастерская распадётся, то я не знаю, что буду делать. Я не хочу ни в один театр. У меня есть знакомые в разных театрах, и я ещё больше туда не хочу. Просто не представляю, как смогу существовать без Мастерской, без ребят. Встречаешься с кем-то на пробах, и бывает, такой глупый партнёр попадается... А с нашими ребятами так классно! Все такие талантливые и умные.

Сначала очень сложно понять, как показ белочки тебя откроет как артиста, какую глубину покажет. После второго курса я первый раз снялась в фильме, достаточно неплохом. Это был фильм Нигины Сайфуллаевой «Как меня зовут», её дебютный полный метр. Это задало некую планку, и теперь я не могу себе позволить сниматься в каком-то говне. Мы снимали в Крыму, на море, летом! Молодая режиссёр, молодой оператор, молодая команда продюсеров, все на море, все завтракают вместе, все обедают и ужинают вместе, работают вместе, ездят на экскурсии и купаются в море. И с этими людьми я до сих пор дружу. Случаются люди — случается проект. Когда на курсе много людей — никто не будет с тобой одним сидеть и разбирать всё подробно. Ты приносишь этюд, и тебе говорят: «Это не так, можно было бы капнуть поглубже!» Тебе дают инструменты. Нигина Сайфуллаева была тем человеком, который сидел со мной в уголке на площадке и что-то нашёптывал. Там была одна финальная сцена, очень сложная для меня, такой монолог. Монолог — это всегда немножко стрёмно. И я вспомнила, как Брусникин мне один раз сказал после какого-то этюда: «Никому не интересно смотреть, как ты страдаешь, как ты нюни пускаешь и сопли размазываешь. Интересно смотреть, как ты борешься с этим». И весь вот этот монолог в фильме я применяла этот инструмент на практике. В итоге получилась очень крутая сцена. После этого фильма я приехала, немножко расправив плечи.

Мне кажется, что я подхожу к тому моменту, когда могу без стыда и зазрения совести сказать о том, что я актриса. Что это моя профессия. Потому что раньше на вопрос о месте обучения я постоянно под нос бубнила про театральный вуз. У меня папа — столяр, мама — парикмахер. У них есть инструменты. У папы станки, у мамы — ножницы. У меня как будто не было инструментов, я чувствовала себя беспомощной. А сейчас я наработала инструментарий и стала чувствовать себя увереннее. Но когда не будет страха — надо будет уходить из профессии.

Был спектакль «Конармия». Я очень благодарна Максиму Диденко, который открыл во мне что-то совсем другое. Если Брусникин и Сайфуллаева помогли мне работать с драматическим театром, то Диденко — это театр пластический. Мы ездили в экспедицию на месяц в Комарово всем составом «Конармии». Жили, спали, готовили этюды. У нас был там момент, когда все приготовили этюды и ходили затихшие, старались ни с кем не встречаться глазами. В итоге оказалось, что у нас у всех этюды «голые». Мы все разделись.

Вообще, «Это тоже я», «Бесы» и «Конармия» — знаковые спектакли для Мастерской, это наш флаг.

Через десять лет я вижу себя актрисой. Я вижу себя хорошим человеком.